(495) 925-0049, ITShop интернет-магазин 229-0436, Учебный Центр 925-0049
  Главная страница Карта сайта Контакты
Поиск
Вход
Регистрация
Рассылки сайта
 
 
 
 
 

Кто будет править миром через десять лет

Источник: expert

Взрыв популярности нердов - асоциальных чудаковатых умников, с головой погруженных в какую-то непроходимую область знаний, - произошел сравнительно недавно. Истории успеха Марка Цукерберга и Павла Дурова, сериалы вроде "Теории большого взрыва" не просто реабилитировали ботаника в глазах общественности. Интеллект стал синонимом капитала, залогом социального признания и даже параметром сексуальности. Чем больше ценятся знание и информация - священные коровы постиндустриального общества, - тем очевиднее, что человеком будущего станет тот, кто ими владеет и управляет. Отечественный IT-бизнес уже сегодня встраивается в международную экономику знаний. Корреспондент "РР" пообщался с российскими разработчиками, которые создают программное обеспечение на уровне гигантов мировой IT-индустрии, и пожалел, что прогуливал математику в школе

В Кремниевой долине о российской компании Parallels знают гораздо больше, чем в России. У нас и пользователей Apple немного, и с хостинговыми центрами туговато, а это две основные категории клиентов Parallels. Компания почти полностью создает программное обеспечение в России и почти полностью продает его в США, Германию, Японию и делает свой годовой стомиллионный оборот (долларов, конечно), не привлекая к себе внимания соотечественников.

Обычно со словом "IT-компания" ассоциируется просторный яркий офис, по которому на самокатах рассекают молодые и перспективные без пяти минут миллионеры, всюду разноцветные кресла-мешки и игровые приставки. Офис Parallels, затерянный глубоко в Отрадном, больше напоминает нечто среднее между космическим кораблем "Энтерпрайз" из "Звездного пути" и научно-исследовательским центром: длинные светлые коридоры, небольшие ячейки рабочих мест, сверху донизу исписанные формулами школьные доски и огромные шкафоподобные дата-центры, напичканные проводами.

Готовясь к интервью, я пересмотрел гигабайты фильмов и сериалов об IT-компаниях, программистах и как конченый гуманитарий приготовился к встрече с неземной цивилизацией. Но мои опасения не оправдались и наполовину.

Краткий нердо-русский словарь

Перед тем как продолжить чтение, предлагаю ознакомиться с небольшим глоссарием, который поможет чуть лучше понять, о чем же этот текст. По поводу точности приведенных ниже определений в интернете ведутся гигантские кровопролитные дискуссии. Так что мнение автора может быть дурацким и неправильным.

Нерд - это странный, замкнутый человек, чья интеллектуальная активность превалирует над всеми другими. Часто нердами называют блестящих специалистов в каких-то областях знаний. Знаменитые нерды массовой культуры - физики Шелдон Купер и Леонард Хоффстедер из сериала "Теория большого взрыва". В реальности нердами считают Альберта Эйнштейна, Марка Цукерберга и Билла Гейтса. Это слово прицепилось к представителям естественных наук и IT-индустрии, но нердом вполне может быть специалист по поэзии "озерной школы". Найти каноничного представителя вида в природных условиях довольно сложно, и совсем не обязательно, что люди, о которых пойдет дальше речь, являются нердами. Нерд - метафизический герой нашего времени.

IT - две главные буквы инновационного бизнеса, расшифровываются как informational technologies. Это комплекс дисциплин, связанных с хранением, обработкой и управлением информацией. Сегодня в IT происходит что-то вроде золотой лихорадки: в этой области за короткое время можно построить многомиллионную корпорацию. "Яндекс", Facebook и Twitter - это IT.

Программист и разработчик - многие путают два эти понятия, потому что в последнее время они и правда основательно переплелись. Программист выстраивает программный алгоритм (пишет код) - это его основная задача. Разработчик - тот, кто видит архитектуру программы, анализирует задачи и ищет решения. То есть исповедует системный подход. Хотя и код тоже может написать. И программистов, и разработчиков часто называют нердами. Несколько реже они ими и являются.

Parallels - российская IT-компания, деятельность которой в двух словах не объяснить. Одно из направлений - создание программного обеспечения, которое позволяет пользоваться программами Windows на Mac без перезагрузки. Другое - автоматизация хостинговых и телекоммуникационных компаний, это уже настолько сложно, что лучше и не вникать. В общем, 17 международных офисов, внутренняя переписка на английском, больше 150 патентов и упомянутые выше 100 миллионов долларов в год. Не говоря уже о том, что основатель и владелец компании Сергей Белоусов - признанный гуру всех российских нердов, а Parallels - лишь часть его быстрорастущей IT-империи.

О яблонях

По голливудскому канону житие нерда выглядит примерно так. Он маленький очкарик из хорошей еврейской семьи, в школе футболисты макают его головой в унитаз, большую часть времени он проводит с себе подобными, зачитывается книгами и ковыряется с чем-то непонятным в родительском гараже. В университете выясняется, что очкарик - гений: он придумывает какую-нибудь крутую программу, и миллионы сами сыплются к его ногам вместе с королевами выпускного бала.

Это, конечно, сказки. Если такое и было, то на заре программирования, когда Стив Джобс с друзьями собирал свой первый макинтош.

История разработчика Александра Гречишкина идет вразрез с голливудским стандартом. Сейчас он работает в Parallels - занимается интеграцией разных операционных систем. Но в большое программирование пришел почти случайно - из-за двойки по русскому языку.

- Вообще, я не хотел становиться программистом. Я всегда любил мотоциклы и машины, даже поступал в автодорожный техникум, но провалил экзамены: написал сочинение на двойку. Пришлось идти в 9-й класс. Потом один товарищ показал мне компьютер, - о первом контакте с ним Саша рассказывает с какой-то особой нежностью, как о юношеской влюбленности. - Первое, что я спрограммировал, была игра "Боа". Ну, змейка. Книжек тогда не было, ничего не было, и получилось очень хардкорно. Мне понравилось - после мотоциклов это был космос практически.

За первой любовью последовало и первое разочарование:

- Желание все разбирать и разглядывать у меня отпало в 90-е, когда был дефолт. Я занимался перепродажей компьютеров. Как-то ко мне попал маленький, но дорогой ноутбук. Он был очень здорово сделан, и мне захотелось посмотреть, что же у него там внутри. Часа в два ночи я начинаю его разбирать и обрываю шлейф, который ведет от видеокарты к монитору. Покупатель за ноутом утром придет, шлейф взять негде. Паял я его до утра. Все сделал, начал собирать. Вдруг внутри раздался "вщщик", и два следующих месяца я работал на этот ноутбук.

С тех пор сильно изменилось и программирование, и программисты.

- Когда я начинал, программистов как таковых и не было, - говорит Саша. - Все самоучки, грязные, голодные, с большими горящими глазами. Они ничего не хотели делать, кроме как программировать. Нашего брата легко было вычислить: одет как чмо, выглядит как чмо, но очень умный. К сожалению или к счастью, но сейчас это изменилось: мы видим успешных, хорошо одетых и богатых программистов. Вначале достаток, потом уже фанатизм.

- А главная характеристика программиста - "умный" -  со временем не изменилась?

- Вообще, сообразительный программист и умный - это два разных человека. Умный получает задачу и начинает что-то придумывать, решать. Он не думает, нужно ли это на самом деле. Сообразительный идет в гугл. Девяносто восемь процентов всего или уже сделано, или как раз сейчас делается. Сообразительный быстро найдет решение, а умный будет сам изобретать велосипед. И изобретет, но медленно.

- Не делает ли нас гугл глупее? Ведь весь человеческий опыт остается где-то в облаке, и в голове вообще необязательно что-то хранить.

- Я не верю, что технологии делают человека глупее. Это прекрасно, что у нас есть столько суплементарной информации. Вот, например, есть у меня на даче яблоня. Она умирает. Я хочу продлить ей жизнь. Я могу посидеть с ней рядышком, посмотреть на кору, найти рану и понять, что ее надо чем-то замазать. А чем? Наверное, чем-то нетоксичным. Пошел в сарай, взял олифу, покрасил. Но размышлять я так могу очень долго. Второй вариант: я открываю интернет, пишу запрос и получаю конкретное решение. Я стал тупее от этого? Нет. Я смог быстро продлить яблоне жизнь и пошел заниматься своими делами. Сейчас гораздо важнее уметь пользоваться информацией. И если вас отец яблоню не научил лечить…

- Гугл научит.

- Скорее человек, который написал об этом статью. А гугл - бездушная тварь, просто хранилище информации.

О чувстве прекрасного

Максим Катаргин занимается автоматизацией бизнес-процессов корпоративных клиентов и о себе говорит очень иронично:

- Мне знаком этот голливудский образ программиста. Но, как ни странно, в нашем отделе из 20 человек на классического домосидячего толстого очкарика похожу только я. Остальные у нас очень живенькие, несколько кандидатов в мастера спорта, парочка мастеров.

Главные враги Катаргина - нелогично устроенные кусочки мироздания. Раньше в жизни Максима их было много: в девяностые он работал сисадмином в банке. Говорит, что это было царство хаоса и безумия, о своем опыте рассказывает как партизан, сбежавший из нацистского плена:

- Мне, администратору систем, долго отказывали в том, чтобы купить запасной винт для бэкапа (жесткий диск для резервного копирования. - "РР"). Банк - это же коммерческая структура, должны деньги зарабатывать. Но нет, все тратили непонятно куда. Преимущественно на родственников. В бухгалтерии было семь человек, работали только двое. Повелитель уборщиц был вице-президентом, а отдел информатики - на положении уборщицы. Целый год мне не могли одобрить один дополнительный винт за 200 баксов. В итоге в разгар деноминации у нас накрылся единственный винт - 3 января, купить, понятно, ничего нельзя. Вызвали на ковер, и спас меня только ворох докладных о том, что нужен резервный жесткий диск. В итоге мне выдали денег аж на два! - говорит Максим с интонацией победителя.

Он успешно пережил то время, когда программист был чем-то маргинальным. Теперь все знают, что человек, которого слушается компьютер, - босс. За 13 лет в Parallels Максим пробовал порвать с кодом, но не смог: менеджмент оказался делом менее понятным.

- Возьмем программирование. Надо что-то написать. Вот сижу я, подумал, еще подумал, потрындел с умным человеком, а написал некрасиво. Но я хотя бы понимаю, что написал код некрасиво. А в менеджменте я не понимаю, хорошо сделал или нет. Там исключительный ориентир - похвалы. Хвалят - значит, что-то умное делаю. А что же я такого умного сделал? И в чем отличие того, что я сделал хорошо, от того, что сделал плохо? В программировании не надо быть чьим-то родственником, расти годами. Умеешь что-то делать - делай. Умеешь еще больше - делай еще больше. Все прозрачно.

Наверняка многие слабо представляют себе, что такое код. Если совсем коротко и просто: это много-много белых строчек на черном фоне, из которых вы поймете чуть меньше, чем ничего. Максим же говорит о коде как о чем-то возвышенном:

- Обычно я могу легко понять, красив или уродлив код. Человек может прочитать много книг об этом, но если у него нет чувства прекрасного, в профессии он вряд ли выживет.

- А вы любите изобразительное искусство?

- Ну, вкусы у меня простые, примитивные. Я не люблю Пикассо, не люблю "Черный квадрат".

- А почему?

- Они могут выражать какие-то очень умные мысли, но не выглядят красиво. Вот "Демон" - это прекрасно, "Явление Христа народу" - тоже картина впечатляющая.

- Вот вы говорите о красоте кода. Вы что же, воспринимаете его как произведение, достойное эстетической оценки?

 - Скорее да. Но давайте сразу определим, что такое эстетическая оценка. Эстетика рождается из чувства целесообразности. Девяносто процентов того, что мы считаем прекрасным, целесообразно. И код красив в том же смысле: он красив, если не взрывает мозг программисту. Красота прямо связана с функциональностью этого кода.

- Ну, то есть между программистом и художником есть что-то общее. А нужно иметь какую-то искру, чтобы программировать?

- Если средний умный человек с высшим образованием решит, что хочет заниматься программированием, у него с высокой вероятностью получится. Но хорошим программистом получится стать не у всех, а лишь у некоторых. Это как с живописцами: я могу пойти в художественную школу и, скорее всего, смогу на Арбате портреты рисовать. Но вряд ли из меня получится что-то большее.

О судмедэкспертизе

В системе российского образования есть с десяток специальностей, которые можно обобщить до условного "программиста". Но приходят сюда, как и во всякую профессию, далеко не всегда университетские специалисты. Если физику твердого тела переквалифицироваться в программиста довольно легко, то судмедэксперту почти так же проблематично, как и журналисту. Но бывает и такое.

Олеся Новасельская несколько лет смотрела в микроскоп, вскрывала трупы и делала все, что положено судмедэксперту, пока не решилась кардинально изменить свою жизнь.

- Я закончила медакадемию, потому что моя бабуля была очень властной женщиной и точно знала, что и кому нужно делать. С ней никто никогда не спорил, и я в том числе. Поэтому я сначала закончила музыкальную школу, потом медакадемию, хотя желания поступать туда у меня не было. Я училась в группе отличников, и каждый раз, когда я хотела бросить, бабуля говорила: "Лесечка, неужели тебе не жалко, что эти два - а потом три, четыре - года будут потрачены зря?" Нужно было плюнуть на пол, сказать, что пропеллером я это все вертела, и уйти. Но я каждый раз напрягалась и думала, что, наверное, да, жалко, - Олеся яростно жестикулирует и всей своей активной мимикой показывает, как ей не хотелось учиться медицине. - Под эту же шарманку бабуля уговорила меня сходить в ординатуру…

В какой-то момент бабушкино лобби ослабло, и Олеся совершила побег из профессии.

- Я специализировалась на анатомии и судебной медицине, работала судмедэкспертом два с половиной года, даже студентов поучала в Склифе. После окончания ординатуры поработала еще немного и поняла, что больше так не могу. К этому времени я уже познакомилась со своим мужем, который был разработчиком и, конечно, гамал (играл в компьютерные игры. - "РР"). Я тоже стала гамать, высунув язык. Это был совершенно другой мир.

Леся бросила Склиф и перепробовала разные работы: от "Русского радио" до тележки с пончиками. Но остановилась на IT-индустрии.

- Я просто пришла в Parallels - им нужны были тестировщики. И оказалось, что это здорово, это захватывает. А все эти языки программирования похожи на иностранные, - Олеся рассказывает, как прошла путь от ручного тестировщика, которым может стать почти любой, до серьезного разработчика. - Мне, конечно, мешает отсутствие регулярного образования. Людям, которые учились в технических вузах, проще: у них есть основы, они знают теории алгоритмов. Так что я читаю всякие учебники, плюс надо видеть много написанного кода. И у нас его много!

Я слушаю Олесю, и мне кажется, что пропасть между программированием и судмедэкспертизой размером с Гранд-Каньон. Но Олеся находит между этими видами деятельности больше сходств, чем различий:

- Программные крэш-дампы (поломки в операционной системе, ассоциируются с "синим экраном смерти". - "РР") - это прикольно и интересно. И человеческие крэш-дампы - они о том же. У тебя есть какие-то остатки живого организма, и с помощью своих знаний ты можешь разобраться в том, что же там сломалось. Это восхитительно!

Я пытаюсь выяснить у Олеси, есть ли у программистов что-то общее и правда ли, что все они нерды. Она говорит, что почти все играют в видеоигры и правда немного нердоваты. Но тут я понимаю, что главная отличи-тельная черта программиста - это его язык, состоящий из жуткого микса обычного русского, технического английского и загадочного профессионального сленга.

О трудностях перевода

По факту Алекс Пацай продакт-менеджер, но по сути переводчик с языка программистов на язык обычных людей, и наоборот. Он объясняет, чем одни отличаются от других:

- Пользователь хочет достаточно простую вещь - чтобы какая-то его задача выполнялась. В идеале это должно осуществляться одной кнопкой "сделать мне хорошо". Программисты же думают не как пользователи - они выполняют поставленную задачу. Вот сказали им сделать так, чтобы катилось. И колесо, которое они придумают, может получиться совсем не круглым, а шестигранным, но задачу качения оно выполнять будет. Программисты любят сложные технические задачи, и их решение часто тоже выглядит сложным. Вот и получается как в фильме Lost in translation ("Трудности перевода". - "РР"). Интерфейс, который сделает программист, может оказаться очень запутанным. А пользователю с маленьким устройством и маленьким экраном хочется, чтобы приложение было простым и понятным. Поиском баланса между интересами программиста и пользователя мы тут и занимаемся, в общем.

- Это сложно?

- Вообще говоря, непросто. В идеале необходимо уметь разговаривать на одном языке и с пользователями, и с программистами. Если ты пришел из программистов, то, скорее всего, задачи будешь решать так, как они. А если гуманитарий и плохо разбираешься в программировании и технологиях, то заслужить их уважение будет очень непросто. Программисты относятся к людям, которые не умеют программировать, как…

- Ну, то есть у них есть определенный профессиональный снобизм по отношению к пользователям?

- Не то слово! Программисты считают пользователей… ну, недостаточно развитыми существами. Некоторые все же понимают, что простой человек не предназначен для чтения машинного кода. Но не все, не все. Если зайти в AppStore, сразу можно определить, что вот это приложение программист писал для себя - он просто не думал о человеке, не пытался ставить себя на его место.

- То есть между программистом и непрограммистом не так уж много общего?

- В Parallels решаются очень сложные технические задачи - сюда приходят мощные математики и инженеры, у которых мозг, наверное, по-другому работает. Они мыслят категориями сложных технических проблем, решают вопросы эмуляции одной процессорной архитектуры на другую или скрещивания двух разных процессорных архитектур. С миром обычных людей они мало пересекаются. Это не хорошо и не плохо - это по-другому.

О детях

Павел Емельянов, архитектор департамента серверной виртуализации, терпеливо пытается объяснить мне, что это такое:

- Это что-то вроде строительства авианосца, у которого на борту много маленьких виртуальных компьютеров. Мне нужно держать в голове, как все выглядит в системе. И если к этому авианосцу потребуется приделать башню, мне надо будет объяснить разработчикам, как это сделать, чтобы все не перевернулось.

Постичь тонкости виртуализации я так и не смог. Очевидно одно: это очень перспективная технология. Смысл ее в том, чтобы заменить сложное физическое устройство виртуальным.

- Этим занимаются обычные пользователи макбуков: установил себе виртуальную машину, поставил на нее Windows, и теперь у тебя есть и Mac OS, и Windows, - говорит Павел. - Еще виртуализацией пользуются разработчики и крупные компании. Они должны поддерживать IT-инфраструктуру какую-то, а это гораздо проще, когда машина виртуальная, а не железная: ею легче управлять. Железная может сломаться, ее нужно будет из комнаты в комнату носить. С виртуальной проще: запускается она, конечно, на реальной машине, но если с реальной что-то происходит, виртуальную легче перенести в другое место или сохранить. Поэтому большие компании любят виртуализацию.

Ладно, будем считать, что понял.

- А у вас есть ощущение, что вы занимаетесь каким-то особенно важным делом? - спрашиваю слегка невпопад.

- Нельзя сказать, что IT - особо важное дело. Это часть нашей цивилизации. Кто-то занимается железными дорогами, кто-то преподает, кто-то занимается разработкой софта, потому что это неизбежно. Сейчас почти везде стоит какая-нибудь железка, на которой работает какой-то софт. Если перестать его поддерживать, развалится не только он, но и все, что рядом. Но какой-то сверхважности этого всего я не ощущаю.

- Но ведь развалится же все без IT.

- Ну, если железные дороги развалятся, IT тоже сильно пострадает.

- Железнодорожное сообщение постепенно теряет актуальность.

- Но все равно некоторые проблемы авиасообщением не решить. Железные дороги логично заменили гужевой транспорт…

- А IT какую область заменяет?

- Многие. С одной стороны, это развитие автоматизации, то есть уход от ручного труда к автоматизированному. С другой - очередная попытка человека чем-нибудь себя развлечь. В-третьих, IT давно уже полноправный участник научного сообщества. Поэтому сказать, что замещается что-то одно, нельзя.

- Поэтому я и спрашивал про какую-то особую, сакральную важность процесса.

- Ну, это уже вопрос философский. Действительно ли мы хотим идти туда, куда идем? Вы же читали "О дивный новый мир" Хаксли? Хотим ли мы попасть туда? А компьютер, интернет, социальные сети помогают нам двигаться именно в этом направлении.

- То есть вы скептически смотрите на технологический прогресс?

- Любой прогресс может быть использован для позитивных изменений, а может для негативных. Просто увеличивается диапазон возможностей. Как человек будет пользоваться технологиями? Ох… До сих пор, наверное, выдерживается какой-то баланс.

- Мне кажется, что нет. Вот атомная бомба, например, совсем не про баланс. Ее разработчики, наверное, не особо рефлексировали, как будут использованы эти открытия. Вы, кстати, рефлексируете?

- Я рефлексирую. Я занимаюсь деятельностью, очень близкой к науке. Перед любым ученым стоит этот вопрос: к чему приведет его открытие? Вот проникнет он, например, в тайны строения атомного ядра. Во что это может вылиться? Может, в технологию холодного ядерного синтеза, это прорыв в энергетике, а может, в еще более мощную ядерную бомбу. Так же и в IT. Вот сделаем мы сейчас более совершенный алгоритм для подбора контрольных сумм. Они активно используются в криптографии. Если взломать этот алгоритм, то можно разрушить огромное количество криптографических защит: от банального подбора паролей до чтения международной сверхсекретной переписки. И вот кто-то разгадает эту загадку - с одной стороны, прорыв в математике, да и физикам пригодится, с другой стороны, неизвестно, кто и чьи пароли будет взламывать с помощью этих знаний. Встает вопрос: заниматься этим или не заниматься? Может, все же нет? Но если такой ответ дадут все, развитие остановится. Как сделать так, чтобы человек разумно пользовался плодами прогресса? Воспитывать с детства, наверное…

- То есть вы технооптимист?

- Оптимист, но, видимо, вынужденный. У меня четверо детей. И если я смогу убедить себя, что все движется в худшем направлении, то зачем я рожаю детей? Поэтому я стараюсь смотреть на вещи более позитивно.

- А вы как родитель чувствуете, что сегодняшний ребенок - это вообще какой-то новый человек, который компьютером учится пользоваться иногда раньше, чем осваивает речь?

- Конечно, чувствую, но не на примере своих детей. У нас дома гаджета всего три: ноутбук, мой телефон и телефон старшего. Ему девять, и недавно мы купили ему телефон, потому что он уже требует самостоятельности какой-то. Мы особо не форсируем это дело.

- Сознательно?

- Да. Порой даже взрослому человеку тяжело справиться со всем этим, а ребенку еще тяжелее: он погружается туда и отгораживается от внешнего мира, потому что красивые картинки, все блестит, звучит, а дети на это очень падки. Я как-то в зале ожидания наблюдал за двумя друзьями лет пяти-шести. Их семьи вместе летели, видимо. Каждый погружался в свой планшет на полчаса, что-то там делал, играл, потом они обнаруживали друг друга и начинали бегать и прыгать. Но через пять минут им надоедало гоняться друг за дружкой - они просто не могли дольше находиться вместе и кидались обратно к своим планшетам еще на полчаса. Без социализации при таком количестве технических достижений будет очень тяжело. Когда человек замыкается на своих мыслях, очень легко потерять чувство реальности.

Неожиданно к нам в переговорную входят двое:

- А у нас тут митинг! - говорит один.

Мы с Павлом отправляемся на поиски новой переговорной. Следственный комитет может расслабиться: митингами в Parallels называют совещания. Все переговорные заняты, люди активно митингуют.

- А я думал, все внутреннее общение происходит в чатах и по почте.

- Есть вещи, которые можно обсудить по почте, есть такие, которые нужно обсуждать голосом и при этом иногда еще видеть, как человек размахивает руками. А есть вещи, которые можно обсуждать только друг с другом. Большая часть информации передается невербально.

- Но человек будущего что-то с этим сделает?

- Что-то сделает. Мне кажется, технологии будут работать на то, чтобы создать ощущение, будто мы сидим рядом во время удаленного общения. Но это напоминает мне асимптоту: мы будем вечно приближаться к этому, но никогда не достигнем. Встречаться все равно придется.

Об антиутопии

Анна Мелехова разработчик, преподает в Физтехе, в честь нее названа внутрикорпоративная единица продуктивности: одна Тетя Аня равна внушительному количеству строчек кода.

Обсуждаем будущее:

- Раньше все люди, которые пользовались DOS, обязаны были хоть примерно представлять себе, как устроены компьютерные технологии, - Анна рассуждает о компьютерах и операционных системах вдохновенно, как о творчестве Пастернака. - Сейчас те, кто пользуется айпадом, не обязаны даже представлять, что вообще это компьютер. Расслоение на почве понимания технологий, конечно, будет усиливаться. А теперь представьте себе, что в какой-то момент все люди, обладающие этим знанием, как-нибудь некрасиво умрут. И что тогда будет? Вот у Жюля Верна в "Таинственном острове" инженер прилетел на остров и то сделал, это сделал, чуть ли не дизельный двигатель построил из подручных материалов. А сегодня мы очень сильно специализируемся…

- И дизельный двигатель из кокосовой шелухи уже не соберем.

- Но и заставлять наших мам и бабушек знать, что айпад - это компьютер, тоже излишне. Свободное время лучше тратить на какие-нибудь возвышенные, философские материи.

- Чем дальше развиваются технологии, тем меньше простой пользователь понимает, каким образом работает эта тоненькая фигня, - кручу я в руке смартфон. - Мне кажется, формируется какой-то околомагический культ, в котором производители технологий становятся приближенными к знанию адептами, а потребители - рядовыми последователями секты.

- На магический культ это, безусловно, похоже. Цивилизация развивается циклически, и на каждой итерации цикла происходит какое-то расслоение. Раньше оно было связано с недоступностью знания: многие просто не умели читать. Но в тот момент, когда информация стала полностью доступна, люди потеряли к ней интерес. Это как у Хаксли. Когда я прочитала "О дивный новый мир", то удивилась: ну как он узнал, что все так будет? Оруэлл говорил, что правду будут скрывать, историю переписывать. А тут не надо ничего скрывать, вокруг столько информации, что ты в ней просто тонешь. Возникает вопрос: можно ли приблизиться к адептам технологического знания? Наверное, можно. Какова вероятность, что ты это сделаешь? Меньше, чем тогда, когда информации было не так много. Потому что возможностей, в том числе и мусорных, было меньше.

Анна говорит, что главный человек будущего не просто программист, а программист с архитектурным мышлением:

- Системы становятся все более сложными, и в будущем произойдет очень серьезное разделение. Каждый специалист будет работать над своим кусочком, как терпеливый муравей, который несет соломинку. И только те, кто представляет общую архитектуру системы, окажутся на коне.

- То есть знание станет главным критерием социального расслоения?

- Да. Вскоре у нас, как у Гессе, будут университеты, в которых только избранные будут что-то знать. Сильное расслоение, облачные технологии - все это приметы нашего общества, и с этим надо как-то жить.

- Но вы же понимаете, что это не совсем гуманное общество? Чем совершеннее технологии и выше автоматизация труда, тем больше индусов, которые собирают на конвейере наши телефоны, лишаются работы.

- Есть какие-то вещи, которые не стоит полностью автоматизировать: сфера услуг, сельское хозяйство, ремесла какие-то. Вы ведь любите вещи ручной работы - глиняные, деревянные? Вот пусть индусы возвращаются в область ручного труда - это же прекрасно! И они будут счастливее, и мы.

***

Я покидаю офис Parallels и плутаю между одинаковыми многоэтажками в бетонном брюхе Отрадного. Жара размазывает по асфальту, местные жители пытаются найти тень. В одном из прохладных переулков два аборигена в спортивных костюмах пытаются выяснить, кто я по жизни, и отжать у меня телефон. Я долго молчу, пытаясь сформулировать мысль, что по жизни я, видимо, индус, непоправимо далекий от технологического культа, что делает мои перспективы не особо завидными. Двое решают, что я не в себе, и разочарованно отворачиваются.

Когда-нибудь экономика знаний, несомненно, победит.

 



 Распечатать »
 Правила публикации »
  Написать редактору 
 Рекомендовать » Дата публикации: 05.09.2014 
 

Магазин программного обеспечения   WWW.ITSHOP.RU
GFI FaxMaker и 1 год поддержки (10-49 лицензий)
Allround Automation PL/SQL Developer - Unlimited license
ZBrush 4R6 Win Commercial Single License ESD
Microsoft Windows Professional 10, Электронный ключ
TeeBI for RAD Studio Suite with source code single license
 
Другие предложения...
 
Курсы обучения   WWW.ITSHOP.RU
 
Другие предложения...
 
Магазин сертификационных экзаменов   WWW.ITSHOP.RU
 
Другие предложения...
 
3D Принтеры | 3D Печать   WWW.ITSHOP.RU
 
Другие предложения...
 
Новости по теме
 
Рассылки Subscribe.ru
Информационные технологии: CASE, RAD, ERP, OLAP
Новости ITShop.ru - ПО, книги, документация, курсы обучения
Программирование на Microsoft Access
CASE-технологии
OS Linux для начинающих. Новости + статьи + обзоры + ссылки
СУБД Oracle "с нуля"
Мастерская программиста
 
Статьи по теме
 
Новинки каталога Download
 
Исходники
 
Документация
 
 



    
rambler's top100 Rambler's Top100